«Шерлок Холмс: Игра теней»: Рецензия Киноафиши

Несмотря на то что у Гая Ричи и продюсера Джоэла Силвера сменились сценаристы, вторая часть саркастически-акробатических похождений мистера Холмса и его друга доктора ничем не отличается от первой. «– Холмс, откуда вы знали, что я найду вас? – Вы не нашли меня – вы обрушили на меня здание». Это не кусок трехсотого анекдота, вдохновленного циклом фильмов Игоря Масленникова, – это цитата из «Игры теней», максимально полно выражающая кредо перезагрузчиков Бейкер-стрит. Когда Холмс и Ватсон, чьи лица густо покрыты синяками и ссадинами (до конца такого фильма и в самом деле сложно дожить с нетронутым, неповрежденным лицом!), являются на швейцарский международный «саммит»; когда Холмс говорит: «Не будьте бабой, Ватсон!»; когда на авансцену выдвигается русский казак-акробат, нестерпимо смердящий водкой, селедкой и потом; когда Майкрофт Холмс расхаживает голым перед миссис Ватсон, подшучивая над своей (не Майкрофта, конечно, а играющего его Стивена Фрая) сексуальной ориентацией; когда, наконец, крупно показана голова Ватсона, зажатая между ног Шерлока, переодетого женщиной и благодаря разводам губной помады выглядящего как Гуинплен: это всё – кредо создателей аттракциона трюков, в котором Шерлок Холмс вертится наподобие белки в колесе, отданной на потеху цирковому метателю ножей. Учитывая страсть Гая Ричи к цирковым эффектам, кулачным боям и цыганщине, перекочевавшей в «Игру теней» из «Большого куша», это почти не метафора.

Разумеется, коронная фишка большого голливудского фильма (а «Игра теней» хоть и делалась в Страсбурге, но делалась на деньги больших американских компаний и по их законам) – непременное спасение мира от мегазлодея, и тут этого добра более чем навалом. Только если в первом «Шерлоке Холмсе», двухлетней давности, блестящий полусладкий дуэт Роберта Дауни-младшего и Джуда Лоу бился против лорда Блэквуда, намеревавшегося снова сделать США английской колонией, то здесь маниакально перевозбужденный сыщик, сидящий (точнее, бегающий) на листьях коки и формальдегиде, и доктор-молодожен предотвращают Первую мировую войну, которую профессор Мориарти пытался устроить еще в 1891-м – при помощи франко-германского конфликта. «Мы… предотвратим крах западной цивилизации, – патетично провозглашает Холмс, миролюбиво, правда, добавляя: – Впрочем, я не настаиваю». Естественно, персонажи не церемонятся друг с другом, паля по одиночным мишеням из пулеметов и пушек. На дедукцию (или, точнее сказать, индукцию) времени остается немного: чуть зазевался – и тебя с легкостью разнесет на куски. Наиболее наглядно это показано в эпизоде лесной перестрелки: радикальное чередование сверхзамедленной (почти в духе триеровской «Меланхолии») и сверхускоренной съемки дробит зрителю мозг, позвоночник и печень, вынося эти органы напрочь за пределы туловища. Особенно когда ты движешься вслед за героем, отведавшим гуляш из ежа, поймавшим в сердце инъекцию экстракта овечьих надпочечников и спасающимся от пони, который «опасен с обоих концов» и решительно сжимает вилку в копыте, и всё это – под артистично энергизирующую музыку Ханса Циммера и Лорна Бэлфа, перемежаемую моцартовским «Дон Жуаном» и рыбными песнями Шуберта. Сэр Артур Конан Дойл отдыхает в гробу, вежливо и гордо.

Сергей Терновский