«Шпион»: Рецензия Киноафиши
Рассуждать о степени исторической достоверности «Шпиона» – все равно что спорить о том, действительно ли Гитлер погиб так, как показал Тарантино в «Бесславных ублюдках». Экранизация «Шпионского романа» Акунина явно не про это, то есть не про историю со всеми ее достоверностями и не про достоверность со всеми ее историями. Авторам «Шпиона» не дают покоя лавры создателей бондианы: режиссер Андрианов со товарищи вовсю пытаются доказать, что земля российская (а вернее сказать, советская, и данное обстоятельство весьма важно) может/могла рождать собственных суперменов не хуже «ихних» – аглицких и прочих. Бокс и рукопашный бой, острый интеллект, психологическое перевоплощение, юмор, – всё на мази у бравого чекистского сверхчеловека-оркестра. Даже защита слабых и обездоленных дев (как верно подмечает сам главный герой, «те же и Зорро»), которые, невзирая на свою истовую православность, в первый же вечер бросаются на сверхчеловековское тело, поспешно сбрасывая всё лишнее. Напрасно, кстати, персонажи игнорируют высокую истину, глаголемую устами забредшего в медкабинет отрока: «Избегайте внебрачных половых связéй – это приведет к опасной венерической болезни. Точка»… И разумеется, повсюду инновационные гаджеты по последнему слову тогдашних нанотехнологий, включая видеосъемку, полагавшуюся в 1941 году каждой уважающей себя шпионской организации. Правда, Данила Козловский копирует определенно не бондовский и даже не зорровский стиль: его образ любопытно балансирует между Тилем Швайгером и Джимом Керри, что придает всему зрелищу в целом некое не запланированное авторами очарование.
Но главное очарование, безусловно, не в нюансах игры Данилы Козловского, благо что нюансов в ней в данном случае практически нет, да они здесь и не нужны совершенно. Главное очарование – в том, как дебютировавший в большом кино Алексей Андрианов управился с эпохой. Эпоха же тут сведена к огромной красной звезде, лихо складывающейся на стене кабинета старшего майора госбезопасности Октябрьского: подлинный гимн развесистоклюквенности, позаимствованной из бондовских серий времен холодной войны. На фоне вышеозначенной звезды положительные персонажи – чекисты, ведомые мудрым наркомом Берией и благородным вождем советского народа товарищем Сталиным, героически разоблачают вражеских шпионов и диверсантов. Тем, чего отечественные кинематографисты начали потихоньку стесняться еще в 40-х, Алексей Андрианов безоглядно заливает все экранное пространство, несмотря на то (и, с другой стороны, именно благодаря тому) что на дворе уже 2010-е. У Андрианова прекрасная визуально-техническая хватка: он знает, как правильно снимать блокбастеры. На новом витке он воскрешает старую монументальность, присутствовавшую у Эйзенштейна и Довженко, а в еще большей степени – у Лени Рифеншталь: Ильич, указующий перстом на Дворец Советов, где на фоне циклопической скульптурной группы парадно красуется, весь в белом, вождь народов, – визитная карточка нового стиля. Непрестанное клацанье хорошим бюджетом, горделивое поигрыванье мускулами масштабных декораций и спецэффектов, – во всем нарочито видны лакированная ухоженность и наманикюренное самодовольство. В сочетании с хорошо оснащенной шпионской беготней, с пародирующим Набокова «туром танго», с рассуждениями персонажа Бондарчука о прожарке мужских яиц и чисто пелевинским радиотекстом о том, что колхоз «Красный коноплевод» собрал рекордный урожай конопли, – получился густой и колоритный коктейль. Здесь нет ни одного живого кадра и ни одного живого слова (кроме, разве что, финального монолога Октябрьского–Бондарчука: «Ты голос слушай. Я-то давно перестал его слышать. Потому и стою в обоссанной будке на углу Безбожного переулка»), но именно таким и именно по этой причине следующие поколения рискуют запомнить начало 40-х и вообще всю изображенную эпоху. Как комикс, где идеалы верного сталинца взвинчены до небывалых технических высот благодаря эффективной производственной модели голливудского образца. Уж кто-кто, а самый эффективный менеджер в советской истории вполне достоин воспользоваться плодами этой модели.
Сергей Терновский